Трудное время - Страница 17

- Почем я знаю, - с неудовольствием сказал Щетинин.

- Да; или вы нынче уж в это не входите? Так-с. Нет, вот я, признаться, - немного погодя прибавил помещик, - все вот хожу да думаю, как бы мне своих на издельную повинность переманить; а там-то бы уж я их пробрал; я бы им показал кузькину мать, в чем она ходит, они бы у меня живо откупились. Да, главная вещь, нейдут, подлецы, ни туда ни сюда.

- Как поживаете? - говорил Щетинин, раскланиваясь с другим, только что вышедшим из буфета помещиком.

- Вот как видите, - отвечал тот. - Закусываем. Как же нам еще поживать? Ха, ха, ха! Вот с Иван Павлычем уж по третьей прошлись. Да, черт, их не дождешься, - говорил он, указывая на посредников. - Господа, что же это такое наконец? Скоро ли вы опростаетесь? В буфете всю водку выпили, уж за херес принялись.

- Да велите накрывать, - заговорили другие.

- Стол нужен.

- Господа, тащите их от стола!

- Эй, человек, подай, братец, ведро воды, мы их водой разольем. Одно средство.

- Ха, ха, ха!

- Нет, серьезно, господа. Ну, что это за гадость! Все есть хотят. Кого вы хотите удивить?

- Что тут еще разговаривать с ними! Господа, вставайте! Заседание кончилось. Дела к черту! Гоните мужиков! Эй, вы, пошли вон!

Таким образом кончилось заседание. Посредники, с озабоченными и утомленными лицами, складывали дела, снимали цепи, потягивались и уходили в буфет.

- Александр Васильич, голубчик, давно ли вы здесь? - говорил один из них, подходя к Щетинину. - Позвольте вас поцеловать, душа моя. Et, madame votre epouse, comment ce porte't'elle? 5

- Благодарю вас. Мой товарищ, Яков Васильич Рязанов; мировой посредник нашего участка, Семен Семеныч, - познакомьтесь, - говорил Щетинин.

- Очень рад, очень рад, - говорил посредник, расшаркиваясь и пожимая руку Рязанову. - Ах, позвольте, ваша фамилия мне знакома - Рязанов. - Да. Теперь я помню. Мы с вашим батюшкой вместе служили.

- Что же вы с ним, всенощную или обедню служили? - спросил Рязанов.

- То есть как?..

- Я не знаю, как. Должно быть, соборне. А то как же еще?

Посредник с недоумением смотрел на Рязанова.

- Да разве ваш батюшка не служил в гродненских гусарах?

- Нет; он больше в селах пресвитером служил.

- То есть...

- Попом-с.

- Да. Ну, так это не тот Рязанов, которого я знал, - конфузясь, говорил посредник.

- Я думаю, что не тот.

Стали стол накрывать. В ожидании обеда дворяне прохаживались по зале, закусывали и разговаривали.

- Господа, послушайте-ка!

- Ну!

- Не слыхал ли, или не читал ли кто, - земство 6, что за штука такая?

- Ну, вот еще что выдумал? Давай я тебя за это поцелую.

- Да нет, постой, братец, нельзя же.

- Чего тут нельзя! Иди-ка, брат, лучше водку пить. Разговаривать тут еще... Земство! Тебе какое дело?

- Как какое дело? Это вы отчаянные головы, вам все нипочем, а у меня, брат, дети. Господа, нет, серьезно, скажите, коли кто знает!

- Вот пристал!

- Пристанешь, брат. Ты небось за меня не заплатишь.

- Изволь, душка, заплачу, только пойдем вместе выпьем по рюмочке.

- Уйди ты от меня, сделай милость! Иван Павлыч, вы, батюшка, не знаете ли? Вы, кажется, журналами-то занимаетесь.

- Что такое?

- О земстве не читали ли чего?

- Как же, читал.

- Ну, что же?

- А ей-богу не знаю, голубчик.

- Да нет ли газет каких-нибудь?

- Какие тут газеты? Вон поди в буфете спроси! Эй, человек, подай ему порцию газет!

- Черти! Всю водку вылакали. Налей мне хоть рому, что ли!

- Так как же насчет земства-то? А? Так никто и не знает?

- Спроси у предводителя.

- Предводитель, скажи, братец, на милость, никак я толку не добьюсь, какая такая штука это земство? Что за зверь? Пoдать, что ли, это какая? А?

- А это, вот видишь ты, какая вещь...

- Да ты сам-то знаешь ли?

- Ну, вот еще. Мне нельзя не знать.

- То-то. Смотри не ври. Ну!

- Это дело, как бы тебе сказать? Государственное.

- Ну, да ладно. Об этом ты нам не рассказывай; а вот суть-то, главная суть-то в чем?

- Тут, брат, вся сила в выборах.

- Вот что. Кого же выбирать-то?

- Выборных.

- Да. Опять-таки выборных же и выбирать. Ну, а за коим же чертом их выбирать-то станут?

- А они там это будут рассуждать.

- Да, да, да. О чем же это они будут рассуждать?

- Об разных там предметах: об дорогах, о снабжении мостов и так далее.

- Да. Это, значит, по дорожной части. Ну, и за это мы им будем деньги платить? Так, что ли?

- Так.

- Ну, брат предводитель, спасибо, что рассказал. Теперь пойдем по рюмочке дернем.

За несколько минут до обеда на улице загремели бубенчики, и у крыльца остановилась взмыленная тройка отличных серых коней. В залу вошел полный, румяный молодой помещик в английском пиджаке, с пледом на руке.

- Петя! Душка! Вот он, урод! Мамочка! Давно ли?..

- Что у вас тут такое? Сословия сближаются? Ах, вы, шуты гороховые! Где же мужики-то?

- Какие мужики? Они там, на крыльце.

- А как же сословия-то?

- Ну, вот еще, сословия!

- Зачем же вы наврали?

- Кто тебе наврал? Вон, гляди, видишь, Лаков сидит. Чего же тебе еще?

На диване действительно сидел купец с красным носом и бессмысленно водил глазами.

- Да он, скотина, и теперь уж пьян. Лаков, что, брат, ты уж успел?

- Успел, - кивая головой и улыбаясь, отвечал купец.

- Экое животное!

- Нельзя... Ярмонка.

Из буфета выглядывал другой купец и, стоя в дверях, подобострастно кланялся, не решаясь войти в залу.

- А! И ты здесь, чертова перечница! Что же ты сюда нейдешь?

- Он не смеет.

- Я не смею-с.

- Ну, хорошо, братец; стой там, стой! мы тебя после обеда посвятим.

- Посвятим, посвятим...

Купец кланялся.

Подали суп. Стали садиться за стол. Купец лаков тоже взялся за стул.