Трудное время - Страница 21

К оглавлению

- Она у тебя грамотная будет; будет уметь читать и писать, сосчитать, когда что нужно, письмо написать...

Горничная фыркнула себе в руку.

- Какая ты... Странная! Что ж тут смешного? - вспыхнув, заметила Марья Николавна.

- Ох, уж и не знаю... - говорила баба, улыбаясь и посматривая на горничную.

- Чего ж тут не знать? Это очень просто, - зачастила Марья Николавна.

- Ох, нет. Ох, уж не замай же она... Нет, уж помилуйте, сударыня!

- Да отчего же?

- Нет, уж сделайте божескую милость, - низко кланяясь, говорила баба. Что с нее взять? Малый робенок.

Баба придерживала девочку, как будто у ней кто-нибудь хотел ее отнять. Девочка вдруг заревела.

- Ты, может, боишься, что ей здесь будет нехорошо?

- Нет, уж помилуйте, сударыня! Одна она у меня, девочка-то. Коли так, уж легче же я курочку вам принесу за лечение.

Марья Николавна молча постояла перед бабою, грустно улыбнулась, посмотрела на нее и сказала:

- Не надо. Ни курочки, ни девочки твоей мне не надо. Успокойся! - и ушла опять в свою комнату.

Немного погодя она вышла на крыльцо с зонтиком в руке и отправилась в людскую.

В людской сильно пахло щами и горячим ржаным хлебом, который лежал на лавке, прикрытый полотенцем. У окна сидел кучер и курил трубку; стряпуха собралась было разуваться и поставила одну ногу на скамейку; по полу, отрывисто чавкая, бродил поросенок; рядом с кучером, на лавке же, сидела двухлетняя девочка и ковыряла большою деревянною ложкою в пустом горшке, из которого всякий раз шумно вылетали мухи.

Кучер говорил девочке, дотрагиваясь до нее трубкою:

- Грушка!

- Мм! - с неудовольствием отзывалась девочка.

- Это у тебя что?

- Ммм!..

- Что это у тебя?

- Мм-ма-а! - кричала девочка, хлопая ложкою по горшку.

- Что ты, охальник, к робенку-то пристаешь! - кричала стряпуха.

В это время вошла Марья Николавна. Кучер встал и спрятал трубку за спину, стряпуха тоже встала и обдернулась. Марья Николавна поклонилась им, посмотрела вокруг и сказала:

- Как тут пахнет!

Кучер со стряпухою ничего не ответили. Марья Николавна подошла к девочке, погладила ее по голове и спросила:

- Это Груша?

- Грушка-с, - кланяясь, подтвердила стряпуха.

- Мм. Маленькая, - Вполголоса произнесла Марья Николавна, постояла еще несколько минут, взглянула на печку и заметила, что тараканов много.

- Довольно-с, - сказал кучер.

- Вы хоть бы выводили их.

- Выводили-с, - ответила стряпуха.

- Ведь это для себя же, - добавила Марья Николавна.

- Это справедливо, - подтвердил кучер. - Насчет чистоты ежели.

- Бог их знает. Уж и не знаю, что с ними делать, - говорила стряпуха, с сокрушением глядя на тараканов.

- Варом нет лучше, - заметил кучер, подходя к печке.

Сказав это, он сбросил одного таракана на пол и раздавил его ногою.

- До смерти не любит, как ежели его ошпаришь, - ту ж минуту помирает.

- Ну, да, - рассеянно сказала Марья Николавна. - А где столяр? - вдруг спросила она.

- Да никак они там, с Иван Степанычем, скрыпку, что ли то, налаживают, - ответила стряпуха.

- Какую скрыпку? Клетку строют для чижа, - сказал кучер.

- И то, мотри, клетку, а я скрыпку, - поправилась стряпуха.

- В сарае балуются, - добавил кучер.

Марья Николавна вышла на двор и послала кучера за столяром.

Пришел столяр, скинул с головы ремешок и поклонился.

- Послушай, - сказала ему Марья Николавна, - ее можешь ли ты сделать стол?

- Что ж, это можно-с, - подумав, ответил столяр.

- Простой, понимаешь, совсем простой.

- Слушаю-с. А сколь велик будет стол?

- Да вот этак, я думаю.

Она показала зонтиком на земле.

Столяр поглядел и сказал:

- Ничего. Это можно-с.

- И еще две скамейки такие, длинные.

- И это все ничего, бочкa, значит, в наград 2.

- Ну, я это не понимаю.

- Все дюйма полтора толщины доски потребуются, - говорил столяр, показывая два пальца.

После того Марья Николавна прошла во флигель, где жил Рязанов, и велела там очистить одну пустую комнату, всю заваленную разным хламом; а сама отправилась по дороге к селу.

Солнце пекло; она шла скоро, слегка шмыгая платьем, и прищурясь смотрела вперед. Неподалеку от церкви попался ей старый, проживавший в селе мещанин. Он шел с мельницы, с удочками на плече, и нес на веревочке пескарей.

- Мое вам почтение, сударыня, - сказал он, низко кланяясь.

- Ах, здравствуйте!

- Гулять изволите?

- Да.

- Очень прекрасно-с.

- Вы, кажется, рыбу ловили?

- Что делать, сударыня, - большую охоту имею.

- Семейство ваше как?

- Благодарю моего создателя, - слава богу-с.

- Дети ваши что делают? Старший где?

- Учится-с.

- Где же?

- Комзино село изволите знать? Ну вот-с, в мальчиках у купца в лавочке. Сам пожелал Федю моего у себя иметь, призывает. Приходим. - Какое, говорю, будет ваше положение? - а наше положение, говорит, будет вот какое: на первый раз, говорит, мы ему ничего не положим; а там посмотрим, ежели, говорит, будет стараться, тогда что положим. - Подумали, подумали мы с супругой: что ж, нечeм ему баловаться - вешаться, незамай же он учится. Так и отдали.

- Ну, а младший?

- Материн баловник. Махонький дома пока при матери-с. Тоже учится, родителей утешает.

- Кто же его учит?

- Сама-с.

- И охотно учится?

- Охотник смертный. И тепериче, доложу вам, не то чтобы бить, а даже то есть пальцем не трогаем.

- Как же вы делаете?

- Пряником-с. Пряником, и кончено дело-с. Возьмет это мать в руки пряник. "Ну-ка, говорит, Миша, прочитай богородицу!" и ту ж минуту садится, книжку берет, молитву читает. И так это чудесно мать приучила, занялся; верите ли, в одну неделю всю азбуку понял.